Леонид Голованов Редактор Авторевю

Я мечтал о ней. Ведь как уютно в Победе, особенно сзади — когда, откинувшись, сидишь на диванчике, и снаружи тебя не видно: примерно такой же уровень privacy обеспечивает нынешний Rolls-Royce Phantom.

А этот удивительный силуэт — горбатый, с рассекающим пространство капотом, впервые в мире интегрированные в кузов крылья на массовом автомобиле… Есть чем гордиться.

Но моя езда на предыдущих Победах была не особо приятной — машины были медленными и неповоротливыми. Я относил все это на счет подвески с рычажными амортизаторами — ведь у «двадцать первых» с такой же подвеской руль тоже очень ленив, и только с середины 1963 года, когда на ГАЗ–21 стали ставить телескопические амортизаторы, Волга поехала по-другому, современнее. Но наша Победа…

Собранная подвеска, прекрасные отклики, четкие реакции — и нормальная плавность хода. Так вот ты какая, оказывается? Полагаю, дело в том, что наши реставраторы едва ли не единственные, кто скрупулезно перебрал рычажные амортизаторы и полностью восстановил их работоспособность. Неужели только наша Победа может дать представление о том, как управлялись эти машины в первые месяцы после того, как сошли с конвейера? Потому что буквально через несколько тысяч километров рычажные амортизаторы — а они на самом деле довольно сложно устроены, масло в них работает под высоким давлением и должно быть строго определенной вязкости, класс обработки поверхностей высочайший и так далее… Словом, через полгода любая Победа оставалась «без амортизаторов» — и ездила так всю оставшуюся жизнь. Вяло, скучно, валко, тряско. Крепче за баранку держись, шофер.

А ведь Липгарт с коллегами закладывали в конструкцию совсем не это! Но, увы… Так что наша Победа — это еще одна история про нашу историю. Когда хотели как лучше, а получалось — как всегда.