| ← начало рассказа | Сканы стр. 1 2 3 |
Но тут в опровержение этих мыслей появляется Марта Тринкунас. Она шумно садится в машину, громко радуется, что мы доставим ее до самого Вентспилса. Марта заведует клубом при сельсовете Юркельне. О, у них очень весело в клубе! Каждый день танцы, кино, репетиции. Парни и девушки сходятся со всей округи за 5—8 километров. Едет Марта в Вентспилсский родильный дом: ее сестра Мария родила первенца Алика, маленького «пограничника». Да, отец его русский, окончил службу в погранвойсках, демобилизовался, поселился в Латвии. Он родом из Новосибирска. В Новосибирске живет и вторая мартина сестра; такое совпадение: обе сестры вышли замуж за новосибирцев. Придется и ей, Марте, поехать в Новосибирск… Ее самое большое желание — поехать в Россию, посмотреть Москву.
Мы подвозим Марту к родильному дому и снимаем ее на фоне больничной вывески.
В Эстонии, в маленьком поселке Нуйе, останавливаемся у киоска с мороженым. Светлоголовый мальчик лет десяти обсасывает вафельный стаканчик. Вскоре вместе со своей матерью он становится нашим спутником. Гелена Кюла работает в лесничестве. Муж ее умер, и она одна воспитывает детей. Старший, Тойво. шестиклассник, а вот этот, Гуннар, перешел в третий. Она решила его побаловать, свезла в Нуйу, кое-что купила, полакомился он мороженым. Вырастут дети, она их пошлет учиться в Москву или в Ленинград. Она из семьи Хейдеманов. это ее девичья фамилия. Хаис Хейдеман — двоюродный брат Гелены. Не знаете фамилии Хейдемана? Значит, вы впервые в Эстонии. Он был коммунистом, его казнили во время буржуазной диктатуры. Она учит своих мальчиков быть такими, как Ханс.
Глаза Гуннара горделиво сверкают, когда мать рассказывает о знаменитом родственнике. Гуннар что-то шепчет ей на ухо. «Мальчик просит разрешения осмотреть машину», — объясняет она. Открываем капот, и юный Кюла с любопытством рассматривает мотор. И тут этот молчаливый и стеснительный мальчик произносит первое за поездку слово: «Победа».
В Тарту мы едем по улице Ханса Хейдемана. Это имя нам уже знакомо.
На обратном пути у нас много попутчиков, людей разных профессий. Но самая редкая — у старика, которого мы встретили на окраине Новгорода. Иван Петрович Бажов официально именуется «хранителем Новгородского кремля». Он знает в Кремле каждый камешек.
После войны Иван Петрович был среди тех, кто восстанавливал древнейший на Руси кремль. Этот вот колокол (1 614 пудов в нем!) советские люди при отходе из города схоронили в Волхове. Сейчас его достали со дна реки.
Теперь наш спутник — часовщик. Павел Антонович Кузнецов работает в Москве, на Гоголевском бульваре, дом 21, в комбинате бытового обслуживания. Едет он с нами от деревни Марьино до Калинина, откуда поездом спешит в Москву на работу. Брал трехдневный отпуск, отвозил к родным в колхоз, за 210 километров от Москвы, жену и дочь. Дочери Вале всего год, и о ней он говорит: «Вез я ее в деревню на легковой машине. Путь далекий, так мы ее сначала по Москве возили, тренировали. Ну, ничего, обкатали дочку!» Хвалит Кузнецов всячески свою деревню: места охотничьи, рыбные, молоко, как сливки, яйца у кур, как у гусынь. И в доказательство показывает яйца. Мы удивлены: действительно крупные. На поверку оказывается все же, что они гусиные.
Последняя за поездку спутница поднимает над головой сумку и озорно кричит: «Подвезите колхозного почтальона!» Комсомолка Анастасия Симакова каждый день делает кольцо в 20 километров по четырем селам. Со всей страны идут в колхоз письма, нередко их при ней же зачитывают и сердечные тайны ей поверяют, и жалобы, и планы, и сомнения. В сумке у нее сегодня, кроме полусотни газет и журналов, восемь писем. Это вот — Крутовой Марии Константиновне от сына. Это — Таисии Коньковой от подружки Клавдии Хрущевой. обе кончают десятилетку, ранее учились вместе, потом разъехались. верно, сговариваются, куда вместе поступить. Сама она получает ли письма? Получать-то получает, да вот давно что-то не было, вздыхает наша «почта».
Мы въезжаем в село Воскресенское. и Настасья кричит, приоткрыв на ходу дверцу: «Крутова! Вам письмо!»
Кроме двенадцати спутников, о которых здесь рассказано, у нас было примерно еще столько же. Среди них два колхозника, несколько учеников и учениц, бухгалтер, приемщик молока, банщик из Торжка, дорожный мастер, работница с автокордного комбината. Была и одна столь молчаливая спутница, что за сто километров мы так ничего о ней и не узнали.
Меньше тридцати спутников за четыре тысячи километров — не много. Но пешеходы встречались нам редко. Люди заняты делом. Исчезли с дорог былые «искатели счастья», горемыки, что бежали от неудач «куда глаза глядят». А еще лет пятнадцать назад, при буржуазном строе, их было много и в Литве, и в Латвии, и в Эстонии. Об этом нам порассказали спутники. Не было среди наших попутчиков людей, для которых дорога — мать родная, основное, так сказать, место жительства. А сколько таких калик перехожих бродило в дореволюционные времена по до рогам российским, сколько этаких «трампов» — бродяг, безработных — и поныне перекати-полем шатается по дорогам в капиталистических странах.
Ради дела или отдыха после дела шагают люди на наших дорогах. Вот о чем повествует картина, что складывается из столь различных случайных дорожных встреч.
| ← начало рассказа | Сканы стр. 1 2 3 |
